Егор Исаев - И век и миг... [Стихотворения и поэмы]

О справедливости радея,
Карабкаясь на пьедестал,
Устал он, вижу, от идеи,
А от карьеры не устал.

Всё тяжелей, всё горше год от года:
Закат ли там иль затяжной рассвет?
А под пером слепая непогода:
Искру даёт, а зажиганья нет.

Не утверждай, что суть, а что не суть,
И лишний раз не спрашивай у Бога,
Какой он там повыгоднее путь,
Какая поприятственней эпоха.
Что хорошо, а что нехорошо,
Сама суди, разъятая держава.
Двадцатый век, он слева подошёл,
А двадцать первый уклонился вправо.

В этой расхристанной роспути,
В этой захмуренной мгле
Небом войди в меня, Господи,
И укрепи на земле.

 Вы, господа, пожалуйста, не врите
Ни на родном моём, ни на иврите.
Ответствуйте, пожалуйста; не вы ли
Свободно так Союз наш раздолбили:
Одни куски и пыль от монолита.,
А если вы, какая ж вы элита?

Он авангард под сенью всех знамён,
А на трибунах и того тем паче:
И слева — он, и справа — тоже он,
И со спины он вам не хвост собачий.
Извивчивый при смене разных вех,
Он там и тут, и в той и в этой свите.
Со всех сторон он всесторонней всех
И всех передовых передовитей.

Как на ладони у моей руки,
Есть линия своя и у реки.
Так было, есть и будет так всегда:
В едином створе берег и вода.
Одна судьба, одна живая речь.
Река сама решает, где ей течь.
Лишь был бы смысл как азбука веков:
Не пробежать бы мимо родников.

И есть канал. Там правит всем расчёт.
Там всё не просто странствует-течёт.
Там всё по струнке, по линейке там
По всем с листа указанным местам,
Но не всегда по ходу родников
Вдоль берегов из каменных оков.

И есть болото. Хмарь одна и тишь.
Где берег, где вода — не различишь.
Хоть ты не трус, побойся чёрта — стоп!
Чуть оступился и — бездонный гроб.
Гнилая топь. И сразу не поймешь:
Где правда там, а где под правду ложь.

Видный пост, да вот обидно,
Как не начало светать, —
За лицом лица не видно,
Человека не видать.

Ему бы всласть и скорый всплеск успеха,
А в остальном — он человек без эха.
Ему народ и тот как не народ.
Он только сейфу руку подаёт.

Я без лирического пыла
С тоской смотрю на календарь:
«Поэт и царь» когда-то было,
Потом пошло — смутьян и царь.
А дальше? Дальше, наконец,
Установилось — царь и льстец.

Чародейка, с поволокой глаз,
Всё в ней, как с витрины, напоказ.
Блеск на блеск — и серебро и злато.
Ночь провёл — и где твоя зарплата?

Себя во власти возлюбя,
Под сенью флага,
Не думай, власть лишь для тебя
Дана как благо.
А если ты ещё не глуп,
С того же места
Не возводи свой чинный пуп
В пик Эвереста.

Невмоготу полям, невмоготу заводам.
Ведь надо ж так расправиться с народом,
Ведь надо ж так расправиться с Россией.
Такое даже чёрту не под силу.
Он слева шёл, а бил наотмашь справа.
За что такая пьяная расправа?

Ты с честью распрощаться не спеши.
Есть, есть он, благородный червь души.
Чуть что не так, изъест тебя, источит,
Отключит мозг и сердце обесточит.

Госаппарат. А совесть что? А совесть,
Она и в невесомости весомость.
Она тебе и тело, и душа,
И прокурор на должности ежа.
И ей при этом ни рубля по смете.
Какая экономия в бюджете!

Где вкривь, где вкось, где поперёк,
                                                               где впродоль.
Он всё скупил и всё с наваром продал.
Горазд шельмец! Да ещё как горазд:
Раззявишь рот, он и тебя продаст
Со всей семьёй и даже с тёщей вкупе
И за бугром, в Ривьере, виллу купит.
Причём не понарошку, а по факту.
И угрызений никаких. Вот так-то.

То блеск витрин, то в дорогом уюте
Шампанское… Виват! А между тем
Саднит Чечня, страна в грязи и смуте,
В крови на перекрёстках двух систем.
Куда ни глянешь — горе, горе, горе:
В обнимку поножовщина и спирт.
Село в разоре, детство в беспризоре
И мистер СПИД давно уже не спит.
А ты всё дрыхнешь, сударь, не глаголешь,
Угрелся на дарованной печи…
Очнись, поэт, и вознеси свой голос,
А голос сел — печёнкой промычи.

На свете нет печальнее итога:
Ограблен труд, но чтоб ограбить Бога
И без стыда присвоить тот огонь,
Что греет всех, пластаясь, под ногой,
Чудовищно! Такого грабежа
Не знал ни ум и ни сама душа.

Ты от серпа ушёл от молота
Под сень соборного креста.
Скажи, зачем такое золото,
Когда такая нищета?
А сердцу хочется простого
Добра от подвига Христова.

На фоне зрелищных потех,
На грани пошлого предела
Не раздевай, прошу, при всех
Её божественного тела.
Стыдись, наглец! Она ж не тот
Рубеж Зееловских высот.

Болит? Да как ещё болит!
У стен кремлёвских инвалид,
Перебинтованный тоской,
Стоит с протянутой рукой.
А мы бежим, бежим, бежим,
Слегка пеняем на режим,
Полушумим, полувздыхаем.
 А если честно — обегаем
Самих себя… А он стоит,
Как наша совесть, инвалид.

Друзья мои, я просто изнемог
От слов таких, как «инаугурация».
Живой язык, он в мире царь и Бог,
А не предмет дежурной информации.
Эй, как вы там, Берлин, Париж и Рим?..
Айда в Москву! Давай поговорим.

Довольно клятв, довольно грудобойства,
Довольно слов несбыточного свойства
Уже построить что-нибудь пора бы,
А вы всё руководите, прорабы.

Всё алала да алала
По круглой линии стола,
Срезая острые углы,
Всё ал алы да ал алы.
А почему так? — не пойму
Пора бы выйти на прямую.